«ВСЯ КНИГА ДЫШИТ ПАТРИОТИЗМОМ»

Большую и сложную жизнь суждено было прожить русскому советскому писателю Семёну Петровичу Бабаевскому. Личностью он был неординарной, что, кстати, настораживало и пугало его многочисленных недругов. Вспомнить же о нём подстёгивает и памятная дата — в последние мартовские дни исполнилось двадцать лет, как писатель-коммунист, борец за нравственную чистоту советского общества ушёл из жизни.

Пройти многолетний, отмеченный яркими работами путь в литературе дано не каждому, даже наделённому порой недюжинным даром перевоплощения своих мыслей в мир художественных образов, способностью находить убедительные и красочные слова. Да и предпочтения у читателя разные: что-то нравится, берёт за душу, сохраняется в памяти, а что-то проходит стороной, не оставив ни мыслей, ни переживаний. Но самое страшное для писателя, если его произведения остаются незамеченными. Семёну Бабаевскому с такими ситуациями сталкиваться не приходилось, ну разве что в довоенный период творчества. Все же послевоенные повести и романы не только не оставались незамеченными, но их обсуждение, как правило, носило остро дискуссионный характер. Ряд произведений критики встречали в штыки. К примеру, что стоило открытое письмо публициста Г. Радова «Из-за чего сыновний бунт?», опубликованное в 1962 году в газете «Известия»! По сути это гневный отзыв на роман Семёна Петровича «Сыновний бунт», рассказывавший о колхозной жизни на Ставрополье в начале 60-х годов минувшего столетия, в частности о непростых взаимоотношениях отца, председателя колхоза, и сына-архитектора.

Ох, и доставалось же Бабаевскому за его творчество! В чём только его не упрекали: в лакировке действительности, схематичности в обрисовке персонажей, скудости применяемых художественных средств… Подвергая в так называемые оттепельные и в особенности в перестроечные времена беспощадной критике в первую очередь его «Кавалера Золотой Звезды» и «Свет над землёй», писателя объявляли чуть ли не главным апостолом «теории бесконфликтности» в советской литературе, обязывающей якобы творцов рассматривать лишь конфликты хорошего с лучшим. Вот как рассказывает об этом в мемуарной повести «Последнее сказанье» сам Бабаевский, вчерашний любимец читателей и критиков, трижды лауреат Сталинской премии: «И сегодня мне не понятно, почему литературные критики, мужи почтенные, умные, всезнающие, так расхваливали «Кавалера» и его автора? Говорили одно положительное, хорошее. Так посмотри на «Кавалера» и на Семёна Бабаевского — всем пригожи, эдак взгляни на них — порадуешься. Автор и талантлив, и знает жизнь, и певец Кубани, и ему к лицу не только кубанка с красным верхом, а и синий башлык на плечах. Я читал газеты, слушал радио, удивлялся и помалкивал в кулак. Что я мог сказать? Пусть хвалят. Не запретишь же.

После того как умер Иосиф Виссарионович Сталин, особенно после уничтожения Советского Союза и гибели Советской власти, начались иные крайности. Те же почтенные, умные и всезнающие мужи стали смешивать с грязью того же «Кавалера Золотой Звезды», а того же Семёна Бабаевского называть выскочкой, бездарью, писателем некудышным, да ещё и лакировщиком. Опять читал газеты, слушал радио и помалкивал. Ничего не мог сказать. Пусть, думал, потешаться, пусть поупражняются. А что сделано, то сделано. «Кавалер Золотой Звезды» живёт. Его читают, автору школьники, мои правнучата, пишут письма, называют роман произведением новым, только что изданным. Так что никакие похвалы и никакие хулы ничего уже не изменят. Известно: пока книгу читают, она живёт и здравствует».

Почему же Бабаевский был столь не любим целым сонмом тех, кому выпала почётная вроде бы миссия выносить оценку того или иного художественного произведения? Чем он им так насолил, что на долгие годы за ним закрепилось определение лакировщика? Отчего его так шельмовали и почему отголоски тех гнусных выпадов слышны и сегодня?

Для того чтобы непредвзято ответить на эти вопросы, нужно прежде всего обозначить то время, когда эта оголтелая кампания против Бабаевского и его творчества началась. А началась она аккурат после смерти Сталина. Собственно, фигура вождя имеет в этом вопросе первостепенное значение. Вот как раз-таки то, что Бабаевский был отмечен самим Сталиным, сказавшим, по свидетельству Ф. Панфёрова, что в «Кавалере Золотой Звезды» «ни слова не сказано о патриотизме, а вся книга дышит патриотизмом», что удостоен Сталинских премий, выдвинут в депутаты Верховного Совета СССР по личной инициативе Иосифа Виссарионовича (фактически Сталин назвал А. Фадееву имя «кубанца», когда председатель правления Союза писателей СССР пришёл к вождю с предложениями по писательскому представительству в Верховном Совете СССР третьего созыва) и вообще добился, несмотря на свой провинциальный статус, таких внушительных высот, ему и не могли простить завистники. Ведь и тогда в той окололитературной среде было предостаточно либеральной публики, тех, кто Советскую власть на словах восхвалял, а на самом деле недолюбливал, а в худшем случае — ненавидел. Такие-то деятели и не прощали Бабаевскому его исключительную партийность, любовь к Отечеству и советскому строю, народность, приверженность высоким социалистическим идеалам и категорический отказ участвовать в бурной деятельности по очернительству Сталина, уважение к которому писатель пронёс через всю свою жизнь. И тогда, когда со всех углов в адрес Советского государства и Компартии раздавались злобные проклятия, он оставался по-настоящему советским человеком. На закате жизненного пути Бабаевский сказал: «Пусть нынешняя власть меня казнит, пусть четвертует, пусть сжигает на костре, я всё одно, как тот мыслитель, буду повторять: «И всё же она вертится!» Буду говорить и говорить о том, о чём говорил всегда. И особенно о том, что Советская власть — это как раз тот государственный строй, какого мир ещё не знал. И я верю: пусть не при моей жизни, а при жизни моих внуков и правнуков, а Советская власть, обновлённая, возмужавшая, непременно вернётся в Россию».

Что же касается лакировки, то тут стоит отметить следующее: каждый художник вправе рассматривать волнующую его тему с разных ракурсов. В художественном отображении реальности невозможно обойтись и без некоторых преувеличений, искажений, неточностей, перегибов. Важно, чтобы они не портили общую канву повествования. В чём она, эта пресловутая лакировка, проявлялась, когда Бабаевский описывал в «Кавалере Золотой Звезды» и «Свете над землёй» станицу Усть-Невинскую, очень похожую на реальную станицу Зеленчукскую, где действительно в первые послевоенные годы строилась гидроэлектростанция? Да и у главных героев — Сергея Тутаринова и Семёна Гончаренко были вполне конкретные прототипы, люди, которых Бабаевский хорошо знал и о которых не раз писал и говорил. Впрочем, и все другие герои были введены в сюжетные рамки под впечатлением от общения с реальными земляками-кубанцами. А в родителях Сергея Тутаринова — Тимофее Ильиче и Василисе Ниловне — писатель вообще изобразил родных отца и мать. Отец писателя, прочитав «Кавалера…», даже упрекнул автора: «Напрасно, сыну, описал нас с матерью. Люди будут читать, узнают нас — и что подумают? Подождал бы, когда мы помрём, а тогда и описывал бы…» Принципиально важно то, что Бабаевский ничего по сути не преувеличивал. В романах у него не сплошные радость и идиллия, помноженные на беспечность и весёлость. В них немало отражено и проблем того времени. Другое дело, что писатель их не выпячивал, ставил перед собой иную задачу: вдохновить людей на новые свершения после пережитой страшной войны, дать им надежду на будущее, показать человека-строителя, уверенно созидающего, живущего во имя светлого будущего. И с этой задачей Бабаевский справился.

Сам же он, подводя жизненные итоги, высказался достаточно определённо о своём исключительно советском существе: «Хорошо бы спокойно, трезвым рассудком поразмышлять и установить, что же оно такое, эта всех пугающая лакировка? Показать бы на фактах, на примерах, почему любовь к своему Отечеству и к советскому народу есть лакировка? А что же тогда ненависть к своему народу? Об этом умные мужи помалкивают. Почему? Не выгодно говорить! Выгодно клеветать, чернить, называть автора бездарным, приклеивать ему ярлык. Лично меня ярлык не обидел и не испугал. Если для моих недругов «Кавалер Золотой Звезды» является лакировкой советской действительности, то для меня он — прославление советского строя. Если кому-то моё прославление советского строя стало поперёк горла, то пусть так и скажет, не стесняясь. При чём тут лакировка?»

В молодые годы будущий крупный советский прозаик писал вещи небольшие, да и художественными достоинствами не блещущие. Нужно было пройти по жизни, присмотреться к ней, получить образование, опыт, развить чутьё и смекалку, столкнуться с хорошим и плохим, прежде чем взяться за произведение значимое, волнующее, отражающее самобытный почерк автора.

Всё это давалось Бабаевскому через трудные преодоления неуверенности в себе. Но целеустремлённость, напористость, желание идти в ногу со временем оказались сильнее. Помогало и само время, в котором начинался его большой человеческий путь, то новое, принёсшее столько доселе негаданного, неизведанного, зовущего. Повлияли и кубанский край, великая житница страны, необычайно красивые места, крутые местные нравы, свободолюбивый дух казачества. Всё это проникло в него так основательно, что и десятилетия жизни в Москве не смогли изменить его прямую, не терпевшую лукавства, угодничества, лизоблюдства натуру. Не теряет он и живой связи с Краснодарским и Ставропольским краями, бывает в родных местах, поддерживает отношения с давними знакомыми и товарищами.

Любовь к Кубани была у писателя неподдельной, искренней. Зарождалась она на хуторе Маковском, куда родители-украинцы вместе с недавно родившимся Семёном переехали из Харьковщины в 1910 году и где прошли его детство, юность, где он начал делать первые шаги во взрослую жизнь. «На Маковском я вырос, — вспоминал десятилетия спустя писатель, — пас свиней на выгоне, был секретарём комсомольской ячейки. На кубанском хуторе научился русскому языку, но до сих пор знаю и люблю украинский, ласковый и певучий, — язык матери. На Маковском парубковал, по вечерам, с гурьбой ребят, ходил на другие хутора, и тут же, на Маковском, женился на девушке Таисии Дёминой, и отсюда, с кубанского берега, ушёл в люди».

Были в жизни писателя и его «три Литературных института». Первый был в полной мере реальным — к тридцати годам молодой глава семейства, будучи автором многих опубликованных повестей и рассказов, оканчивает заочное отделение Литературного института им. А.М. Горького. Вторым институтом Бабаевский считал свою многолетнюю корреспондентскую деятельность в газетах «Молодой ленинец» и «Ставропольская правда», позволившую ему объехать весь Северный Кавказ — от Ростова-на-Дону до Дербента. Ну а третьим Литературным институтом стали годы Великой Отечественной войны. Тогда писатель вместе с коллегами по перу В. Закруткиным и Э. Капиевым оказался в кубанском кавалерийском полку. Этот полк, сформированный на Кубани и в Ставрополье, в январе 1942 года принимал участие в освобождении Ростова-на-Дону. О той встрече с конниками-земляками Бабаевский по свежим следам поведал в книге очерков «Казаки на фронте», вышедшей уже летом того же 1942 года в Ставропольском краевом издательстве. Перо военного журналиста и офицера будет страстно работать и дальше, вплоть до долгожданной Победы.

О том, чтобы стать писателем, Бабаевский грезил ещё в юные годы, когда во главе комсомольской ячейки боролся с ликвидацией неграмотности и внедрял новые порядки на селе. Случился с ним тогда и забавный случай, запомнившийся на всю оставшуюся жизнь. На хутор из Москвы приезжали два молодых журналиста из «Комсомольской правды». Они-то и поинтересовались у крестьянского паренька, кем тот собирается стать в будущем. Порядком удивлены они остались и ответом Семёна. Никак не ожидали, что он скажет им о желании стать писателем.

Настоящим же, то бишь нашедшим свою тематику, писателем Бабаевский стал в послевоенные годы. Живя в Пятигорске, он берётся за написание большого романа. Удача повернулась к нему, когда «Кавалера Золотой Звезды», направленного в журнал «Октябрь», заметил Ф.И. Панфёров — опытнейший литератор и редактор, понявший, что в советскую литературу стучится талантливый автор, проза которого чиста, проникновенна, да к тому же берущийся за материал своевременный, востребованный советским обществом. Непосредственное же редактирование Фёдор Иванович поручил А.А. Первенцеву, подвергнувшему текст романа профессиональной редакторской отшлифовке. Так и появится на свет этот знаковый роман, воспринятый и понятый миллионами советских и зарубежных читателей.

Сам писатель о тех событиях отозвался в одном из автобиографических очерков: «Лишь после Отечественной войны рискнул написать романы «Кавалер Золотой Звезды» и «Свет над землёй». Как известно, среди читателей эти романы получили широкую известность. Они были изданы на всех братских языках Советского Союза и переведены на 29 иностранных языков, то есть прошли, если так можно выразиться, почти по всему миру — от Японии, Лаоса, Вьетнама через Стокгольм, Хельсинки, Париж, Лондон до Кубы и Бразилии. Как наглядное свидетельство к сказанному, у автора хранятся экземпляры книг, изданных в этих странах. Тогда же я получил три Сталинские премии (надо было бы сказать, три Государственные премии СССР, но таких премий в то время не существовало, и я говорю о том, что было) и избирался депутатом Верховного Совета СССР двух созывов».

Казалось бы, пришло признание, общество и государство отметило по заслугам его труд, дальше — только успевай получать благодарности и знаки внимания. Но не за славой и почётом, а уж тем более за наградами как таковыми гнался писатель. Кстати говоря, престижных премий он после Сталинских не получал, да и вряд ли мог на них рассчитывать. И государственных наград у него было не так много: три ордена Трудового Красного Знамени и орден Отечественной войны 2-й степени, полученный уже во второй половине 1980-х. А вот явных и скрытых недоброжелателей хватало. Но игнорировать Бабаевского они не могли — всё же фигурой он был заметной, писателем талантливым, читаемым, произведения его не залёживались на книжных полках. Не забывался людьми и замечательный одноимённый фильм по его «Кавалеру Золотой Звезды», снятый выдающимся советским мастером кино Ю. Райзманом с блистательным С. Бондарчуком в роли Сергея Тутаринова.

Являясь певцом родных ему южных просторов — Краснодарского и Ставропольского краёв, Бабаевский отражал в своих романах далеко не простые жизненные коллизии, ставил перед читателем вопросы острые, склоняющие к серьёзным раздумьям. Показывал он и неоднозначных героев, у большинства из которых были взятые из жизни прототипы. В некоторых собирательных образах, случалось и так, узнавали себя люди высокопоставленные, влиятельные. Примерно такая история произошла с вышедшим в 1972 году в журнале «Октябрь» романом «Современники», где критически был показан председатель крайисполкома Калашник. Как ни удивительно, а в этом герое с вымышленным именем сходство с собой узрел председатель Краснодарского крайисполкома С.Ф. Медунов. Не сразу удалось напечатать этот роман отдельным изданием. Необходимо подчеркнуть, что могущественного тогда Медунова в его нападках на писателя в ЦК КПСС не поддержали. Там верно оценили замысел писателя, который зарвавшемуся Калашнику противопоставил образ молодого секретаря сельского райкома партии — образованного, честного, настоящего коммуниста-ленинца Щедрова, и обращал внимание читателей на вопрос о моральном облике тех коммунистов, кого партия выдвигала на самые ответственные и важные участки работы и от которых требовались безупречная репутация, совестливость, порядочность.

Нелицеприятные проблемы обозначил Бабаевский и в повествовании о прошлом, настоящем и будущем Кубани — романе «Родимый край». Рассказывая о судьбе простой труженицы, доярки и телятницы, героини труда Евдокии Ильиничны Голубковой, или, как зовут её земляки, тёти Голубки, писатель высвечивал наметившиеся тогда, в конце 50-х — начале 60-х годов прошлого века, признаки отчуждения во взаимоотношениях города и деревни, выносил на суд читателя и проблемы социально-нравственного характера. В одном из диалогов, после прямого разговора со старой труженицей, герой, «лицо непростое», как поясняет нам автор, размышляет над её словами: «Если вдуматься, что собственно её волнует? Конечно же, не личная выгода, нет! О своём благополучии она думает меньше всего. Главная её забота — отношение людей к общественному труду. А ведь это ключ к решению многих вопросов. Добро и зло, труженик и бездельник, порядочность и подлость, душевная простота и хитрость, дисциплина и анархия — вот границы её тревог и беспокойств. Трудно в станице, не хватает людей? Да, трудно… Хотя тенденция к лёгкой жизни, к эдакой поплёвочке на всё у иных из нас есть, и с этим злом рано или поздно придётся провести борьбу. Можно ли построить коммунизм без принуждения? Мысль весьма и весьма существенная. Как это она смешно сказала: «Не можно, чтобы вольному воля, а спасённому рай…» Или ещё: «Кто везёт, того и погоняют…» В самом деле, так бывает. Кто хорошо работает, с того спрашиваем, а кто ничего не делает, тот где-то пребывает в тени. И насчёт того, что у нас много начальников, мамаша тоже права. Есть, есть такой грех! Излишне много тех, кому дано право стоять над людьми, командовать, требовать…»

Как видно, Бабаевский как коммунист не желал отмалчиваться перед лицом назревавших в обществе вопросов. И основания на то были. На его глазах люди начали меняться. Вновь потянуло их к мещанству, завладевал ими и дух накопительства, стяжательства, всё большее количество материальных благ побуждало некоторых людей ставить процесс их приобретения на приоритетное место. Просыпалась, в «Родимом крае» об этом тоже говорится, кое у кого и давно вроде бы вытесненная кулацкая психология. Такова правда, и Бабаевский заставлял задуматься над тем, как могли бы развернуться в стране события, не поведи Советское государство решительный бой с антисоветскими элементами. Сегодня, к сожалению, обществу навязывается совсем другая интерпретация тех давних событий. Увы.

В заключение остановлюсь на небольшой повести «Улыбинская круча», появившейся уже в перестроечное время. «Перестройка», объявляя вроде бы правильные цели и задачи, ломает и уничтожает честных и порядочных людей, как это происходит с главным героем Павлом Павловичем Андроновым, Героем Соцтруда, не сумевшим найти в себе силы пережить отлучение от должности директора совхоза, которой он лишается в результате рейтингового голосования. Показана в повести и смена поколений в партийном руководстве: на смену тем, кто секретарствовал в течение тридцати лет, приходят те, кому отроду нет этих тридцати. Только вот те, а нам это известно на конкретных примерах, кто с молодым рвением ратовал за «перестройку» и не уставал критиковать времена так называемого застоя, первыми партию и предали. Грустные думы навевает эта маленькая повесть. Бабаевский и в преклонном возрасте не переставал подмечать в жизни главное и так же, как и в прошлом, нацеливал на раздумья.

Сегодня имя писателя порядком подзабыто. Книги его найти в библиотеках и на книжных развалах не так-то и просто. Но для мыслящего читателя, интересующегося историей Советского государства, характерами людей того времени, имя Бабаевского не должно затеряться в информационных пространствах, стремительно ворвавшихся в нашу жизнь.

  • 1

РЕГИОНАЛЬНЫЕ ЗАКОНЫ «О ДЕТЯХ ВОЙНЫ»