Российские добровольцы, воюющие на востоке Украины, могут получить статус ветеранов боевых действий. Законопроект подготовлен депутатом Госдумы Вячеславом Тетекиным.
Рано или поздно это случится. Идея придать официальный статус ополченцам из России, сейчас попадающим под статью Уголовного кодекса «Наемничество», носилась в воздухе давно. Еще в июне депутаты от ЛДПР ЯРОСЛАВ НИЛОВ и АНДРЕЙ СВИНЦОВ сделали попытку внести поправки в статью о наемничестве, предложив не привлекать к ответственности тех, кто воюет за идею, а не за деньги.
В сентябре член Комитета Совета Федерации по международным делам ЛЮБОВЬ ГЛЕБОВА предложила приравнять воюющих в Украине к ветеранам боевых действий. Оба раза поправки до Госдумы не дошли: скорее всего, разговоры о них были чистым популизмом. Но теперь, наконец, идея оформилась в документ: Вячеслав ТЕТЕКИН передал в правительство проект поправок в Федеральный закон «О ветеранах», включив в него тех, кто с весны добровольно пошел воевать на Украину. Зимой их внесут в Госдуму.
— Мы имеем дело с порывом, новым общественным явлением, которое нуждается в урегулировании, — говорит Тетекин. — Многие — речь, скорее всего, о сотнях — потеряли жизнь. С учетом того, что эти люди действуют в национальных интересах нашего государства, оно должно позаботиться о них.
Мы встречаемся с депутатом в офисе КПРФ в Госдуме, под увесистым бюстом Ленина и самоваром, расписанным под хохлому. Вячеслав Тетекин предлагает посмотреть на ополченцев «в крупном историко-философском масштабе» и считать ополчение новой формой казачества: «В XVI—XVII веках казаки отправлялись на освоение новых территорий сами, никакой царь-батюшка их не побуждал. Вот и тут это движение вырастает из общественно-государственной потребности. Это большое явление. По многим подсчетам, через эту войну прошло от 30 тысяч человек».
— Как была подсчитана эта цифра?
— Думаю, она имеет условный характер. Нас интересуют не цифры, нас интересует масштаб. Ясно, что это не сотни, это десятки тысяч человек. Я подозреваю, самая точная цифра существует у Федеральной службы безопасности, но эту информацию мы никогда не получим. Да и ФСБ не обладает полной информацией. Человек уехал куда-то, вернулся домой — и опять тут орудует тихонечко напильником или в гараже сидит, что-то чинит, никому ничего не рассказывает. Только потом выясняется, что он герой войны.
— Как определить, что кто-то действительно воевал в Украине? В России составляли списки?
— Основополагающим должно быть свидетельство со стороны законных, на мой взгляд, властей Луганской, Донецкой народных республик. Транспортировка тел погибших регистрируется. Если человек погиб от пулевых или осколочных ранений — явно не на прогулке он там был. Явно есть медицинские документы, почему он помер.
Эти люди, я подчеркну, действуют в национальных интересах России, что подтверждается и президентом в его выступлениях. Во-первых, мы должны решить проблемы конкретных людей — тех, кто лишился заработка, здоровья. И, во-вторых, дать понять нашему обществу, что такие вещи приветствуются.
— Вы считаете, что после того, как статус людей изменится, их количество вырастет?
— Конечно. Во всяком случае, вырастет уверенность людей, что их риск оправдан, что их семьи не останутся без средств к существованию.
— То есть мы еще больше окажемся втянутыми в конфликт?
— Мы втянуты или нас втягивают? Перемирие, Минские договоренности — украинская сторона их откровенно нарушает. Мое личное мнение, что Россия должна была ответить гораздо более жестко. В этих краях идет геноцид. Так что я приветствую усиление потока добровольцев туда.
Мы должны исходить из простого постулата: мы обязаны защищать наших соотечественников? Или сложа руки смотреть на чудовищное варварство, военные преступления украинских властей? Россия имеет как минимум моральное право не препятствовать инициативе частных граждан участвовать в военной операции. И пусть они там, на Западе, хоть обкричатся.
— Украина утверждает, что агрессия на востоке Украины идет из России. Ваш законопроект это подтвердит?
— Пусть наши украинские братья докажут, что был конкретный убитый или раненый в боевых действиях военнослужащий. До сих пор, при всех криках Запада и украинской пропаганды, ни одного свидетельства участия военнослужащих в боевых действиях не приведено. Поэтому мы обязаны исходить из того, что все участники войны являются добровольцами. Продолжительность границы с Украиной — несколько сот километров, там тропы, дороги, все что хочешь. Российское государство просто не в состоянии остановить этих людей.
— Я лично разговаривала с родными кадровых военных, убитых или раненых в Украине.
— Я не знаю о случаях участия военных. Если это действительно так — я убежден, что Министерство обороны позаботится о своих кадрах. Моя забота о тех, кто, может быть, впервые в жизни взял в руки автомат.